В преддверии 70-летия Победы продолжаю рассказ, начатый в публикациях 21 октября и 11 ноября, о тех фрагментах военной истории малоярославецкой земли, о которых все эти годы говорить считалось преждевременно.
В предыдущей статье я цитировал ветерана войны Н.И. Лобзова о мрачном впечатлении, которое на него произвело увиденное в начале октября 41-го в здании райкома партии: всё разбросано и народу никого. К сожалению, Николай Иванович не указал дату посещения. А это принципиально важно, поэтому посмотрим в других источниках.
Вот что вспоминала Пелагея Брагина в «Повести о семнадцати спасённых»*: «Шестого октября всех секретарей сельсоветов вызвали в райисполком. Председатель райисполкома говорил о необходимости бороться с врагом, о том, кого в первую очередь подготовить к эвакуации, разъяснял новые обязанности секретарей сельсоветов. Когда я возвращалась домой, по Варшавскому шоссе навстречу бесконечной серой лентой шли войска. «Отступают», — с отчаянием подумала я (а нас уверяют, что войск вообще не было и дорога для немцев на Москву была открыта; комфронта Будённый, останавливай войска да ставь в оборону на Ильинском рубеже, так не было же этого – А.И.).
На другой день Львов (председатель сельсовета – А.И.) спросил меня, думаю ли я эвакуироваться (7 октября – А.И.). <…> Утром следующего дня (8 октября – А.И.) в сельсовете не было ни одного дежурного. Никто не приходил звонить. <…> С криками ворвавшись в комнату, женщины взяли в кольцо мой стол. <…> Казалось, сейчас они начнут избивать меня.
— Уезжаете!.. Нас бросаете!.. Спасаете свои шкуры!.. <…> Все жёны коммунистов уезжают, украдкой собираются. Лошади запряжённые по дворам стоят, полные возы навалены, ребят своих насажали. Фельдшер тоже уезжает, а мы никому не нужны. А их мужья – коммунисты – утром скрылись. <…>
— Брагина не уезжает, с нами остаётся.
Утром (9 октября – А.И.) я пошла в сельсовет, не зная толком зачем. <…> Но сельсовет был занят военными. <…> Комиссар заглянул мне в лицо, потрепал по плечу и ласково сказал: «Секретарь сельсовета? Не волнуйтесь, не переживайте! Ваши обязанности кончились, вы свободны».
Предлагаю задуматься над таким допущением: если 8 октября никто не звонит, и никто не приходит звонить, то из Малоярославца звонить уже некому, и в Малоярославец тоже нет смысла звонить. Да и дисциплина в то время была такая, что бегство сельских активистов могло последовать только после бегства старших товарищей.
Теперь пора предоставить слово нашему земляку и Маршалу Победы Г.К.Жукову**: «Утром 8 октября, подъезжая к станции Обнинское, мы увидели двух связистов… Доехав до центра Малоярославца, я не встретил ни одной живой души. Город казался покинутым. Около здания райисполкома увидел две легковые машины…
— Чьи это машины? – спросил я, разбудив шофёра.
— Маршала Будённого, товарищ генерал армии. <…>
Войдя в райисполком, я увидел склонившегося над картой С.М.Будённого».
Меняются эпохи, страны, регионы, министерства и ведомства, но железной остаётся чиновничий этикет: руководитель Малоярославецкого района должен был лично встретить и представиться хоть Будённому, хоть Жукову. Но о нём у Жукова ни слова, ни намёка. И дата совпадает: и у Брагиной и у Жукова 8 октября руководства района в городе уже не было. Правда, мой традиционный оппонент Алексей Старцев возражает, опровергая самого Жукова и доказывая, что он прибыл в Малоярославец не 8, а 7 октября. Может Алексей и прав, но что тогда делать с 15-ю изданиями жуковских «Воспоминаний и размышлений», в которые вносились многочисленные изменения даже после смерти маршала, но указанное им 8 октября, как дата прибытия в Малоярославец, так и осталась неизменной. И даже если А.Старцев прав, то это означает, что руководство бросило город ещё раньше – 7 октября.
О том, явился ли Малоярославец препятствием для движения фашистских орд, тоже есть свидетельства. Например, старший помощник начальника оперативного отдела штаба Западного фронта полковник Васильев в «Заключении по поводу оставления войсками 43-й армии района г. Малоярославца 18 октября 1941 г.» докладывает: «Противник к исходу 17.10 (октября – прим. А.И.), не встречая особого сопротивления со стороны 475—го и 223—го с(трелковых) п(олков), подошёл к западной окраине г. Малоярославец на расстояние миномётного выстрела и открыл огонь по городу. С утра 18.10 до 20 танков противника с мотопехотой неустановленной численности продолжали выдвижение… и в 10.30 заняли город. На восточной окраине города противник встретил слабое сопротивление батальона 53—й с(трелковой) д(ивизии), и, обходя его с юго-востока, начал беспрепятственное движение по шоссе на Подольск».
Итак, Малоярославец не стал препятствием на пути гитлеровцев к Москве, а мог бы, ведь город, по сути, седлал две дороги: от Медыни и от Калуги. А учитывая осеннюю распутицу (для этого достаточно посмотреть немецкие фото октября 1941-го в книге Пауля Кареля «Восточный фронт», почитать некоторые наши донесения), с обходными манёврами немцам пришлось бы серьёзно притормозить. Город пытались готовить к обороне, свидетельством тому хотя бы бетонной колпак для пулемёта на Бессоновском кладбище, минирование подходов со стороны Ивановского луга и пр. В Малом дислоцировался штаб армии, штабы дивизий, госпитали; для снабжения, подвоза войск и эвакуации раненых была железная дорога (на ней действовал даже бронепоезд), автомагистраль до Москвы. От столицы до Малого доставали истребители мощнейшего корпуса противовоздушной обороны (пример – бой, в котором погиб Григорий Соколов). Вот именно поэтому помпа гремит на Ильинских рубежах, а о городе – ничего!
Ещё один принципиальный вопрос: кто конкретно сдал Малоярославец «без особого сопротивления»? Когда готовилось 2-е издание книги «Малоярославец. История и современность», мой коллега по главе о Великой Отечественной войне П.Г. Семёнов настаивал, что это произошло при командующем 43-й армии генерал-лейтенанте С.Д. Акимове***. Я настаивал, что к тому времени на посту командующего его уже сменил генерал-майор К.Д. Голубев. Через какое-то время Павел Гаврилович со мной согласился: к середине дня 17 октября в командование армией вступил Голубев, а Акимов в ранге его заместителя возглавил оперативную группу, действовавшую в направлении Боровска****.
Другой принципиальный вопрос: с какой стороны враг оккупировал Малоярославец? Т.е. чьи рубежи были прорваны раньше: Ильинские, Детчинские, или враг вообще ударил из уже занятого 14 октября Боровска?
Кандидат исторических наук Д.Д. Панков пишет: «С вестью, что немцы заняли западную окраину города, на командный пункт полковника А.Ф. Наумова (командир 312-й стрелковой дивизии) прибыл начальник оперативного отдела армии комбриг С.И. Любарский («Подольских курсантов тревога зовёт»). Ему вторит в рапорте полковник Васильев. Западная окраина – это со стороны Ильинского. Но на странице 85-й этой же книги Панков сообщает: «Начальник штаба Ильинского сектора майор А.С. Курасов нанёс на карту последние изменения, произошедшие в обстановке на боевом участке. Сомнений не оставалось: гитлеровцы захватили Малоярославец 18 октября с калужского направления. Таким образом, Ильинский рубеж обороны оказался у них в тылу».
«Из боевого донесения заместителя начальника штаба 43-й армии. «Не успел я проехать с полкилометра к Немцово, как услышал артстрельбу на западной окраине Малоярославца… Оглянувшись, увидел, что по грунтовой дороге с западной окраины города двигались два танка, на ходу ведя огонь по грузовым машинам и по машине, в которой я ехал. Остальные танки, встреченные артогнём, повернули обратно». «Примерно в 10.45 увидел, что к западной окраине подошли танки и ведут по городу огонь. После этого я поехал в штаб армии (Белоусово) и доложил командующему о том, что танки противника ворвались в Малоярославец»*****.
Беда с этими научными кандидатами. Уверовав в свою непогрешимость, они сами запутались и других путают. И Ирина Бабакова, внучка лейтенанта Алёшкина, командира ДОТа у музея «Ильинские рубежи», уже сейчас на основании этой панковской фразы утверждает, что эти рубежи немцам прорвать не удалось (вообще-то Ильинский оборонительный рубеж и территория с. Ильинского – совершенно разные вещи – А.И.) и они их обошли. Даже если так было, то этим утверждается, что немцы воевали хорошо и берегли своих солдат, ибо атаки в лоб – всегда лишние потери. Пример тому – штурм Г.К. Жуковым Зееловских высот на подступах к Берлину, да хоть местная Зайцева гора.
А мы предоставим слово ещё одному участнику событий — командиру 312-й стрелковой дивизии А.Ф. Наумову. Уже после войны он писал: «18 октября днём немецкие танки, прорвавшиеся на Шумятино, ворвались в Малоярославец и в тот же день, примерно около 6 часов вечера, захватили Белоусово»******. Шумятино – со стороны Ильинского рубежа.
По факту оставления Малоярославца без приказа и «без особого сопротивления» было проведено специальное расследование, которое завершилось 30 октября без репрессивных мер. В его итоговом документе отмечалось, что «распределение всех сил по решению командования армии (43-й – А.И.) было в основном правильное до 15.10, однако решение одновременно двух задач (на Боровском и Ильинском направлениях) внесло неорганизованность в дальнейший ход событий и привело к катастрофическим результатам». Поэтому предлагаю в оценке событий довериться не Панкову, который вначале пишет одно, а потом себя опровергает, а начальнику оперативного отделения штаба Западного фронта полковнику Васильеву, участвовавшему в расследовании. Если кто не знает, оперативное отделение как раз занимается разработкой военных операций, оценкой необходимых для их проведения сил и средств, оценкой хода операций и их результативностью.
Ещё интересно, как же немцы вступали в город. Года три назад я разговорился с одной пожилой коренной малоярославчанкой, которая в целом одобрительно и относительно регулярно читала мои исторические заметки в «Малоярославецком крае». Во время войны ей было три года, в их доме жили немцы, а они жили в норе, выкопанной в холме Городища. Мать её рассказывала, что в лопухах ниже монастыря какое-то время скрывался наш сбитый лётчик, и она носила ему еду, ещё чем-то помогала. Когда немцы оккупировали город, они посадили на броню танка девочку, чтобы та показала им дорогу на Боровск, и так съехали по нынешнему Интернациональному проезду вниз. Ещё был какой-то Фёдор, которому стали кричать женщины, умоляя спасти девочку. Фёдор обратился по-немецки к гитлеровцам, и они девочку отпустили. Позднее женщины видели Фёдора в немецком военном обмундировании, немец он или русский, она не знает, и судьба его неизвестна. Ещё она сказала, что в полуразрушенной ныне часовне внизу Интернационального проезда тогда жила целая семья и назвала её фамилию.
Я предложил своей читательнице поговорить серьёзно, записать её воспоминания, пусть и с рассказов родственников и соседей, но, к сожалению, она отказалась, мотивируя тем, что могут не так понять и кабы чего не вышло (сейчас он уже умерла). Это уже не первый такой случай в моей краеведческо-исторической практике. Рассказанное ещё раз убедило в фактической обеднённости и однобокости изложения местной истории. Но правда войны (и истории), как показывает время, бывает разной: генеральской или даже маршальской, лейтенантской и солдатской. Все эти пласты имеют право на существование, споря, опровергая и дополняя друг друга.
Продолжение следует.
Александр Исаченко.
*В аннотации к повести П.Брагиной написано: «Повесть о семнадцати спасённых» воспоминания П.Брагиной, — искренняя и правдивая книга. В ней ничего не придумано, не вымышлено, изменены лишь фамилии некоторых жителей села Юрьевского.
** Жуков Г.К. «Воспоминания и размышления». М. 1995. С.222
*** Опираясь на книгу Волкова А.И. «43-я в боях и сражениях». М.2003.
**** Степанов В.В. «На подступах к Лопасне». М.2010 и С.Михеенков «Дорога смерти» «43-я армия в боях на Варшавском шоссе. Схватка с «Тайфуном». М. 2013.
***** Чугунов Г.И. «Горькая осень сорок первого». Историко-документальный очерк. Актобе (Казахстан). 2010 г. Часть 4 «Нелирическое отступление». ЦАМО РФ. Фонд 398. Опись 9308. Дело 73. Лист 304.
****** Наумов А.Ф. «В боях за Малоярославец. Воспоминания командира дивизии». «Искра» 1 января 1962 г.
ДОТ в Ильинском и вывеска на здании музея, которую давно бы следовало обновить.