Предисловие
Это девушка-открытие. Причём всегда. Изо дня в день. Помню совместную работу в районной газете. Её творчество сразу удивило – умением нестандартно мыслить, мгновенно находить образ и ёмкую метафору. А ещё – поразительной грамотностью, что нечасто встретишь у молодых людей, даже имеющих соответствующее образование. Ни одной орфографической ошибки, все запятые на месте…
Олеся Утятникова окончила вторую школу г. Малоярославца. Была ли она там открытием, не знаю. Но своими публикациями отметилась во всех малоярославецких газетах ещё во время учёбы на журналиста. И конечно, свой талант она проявила на малоярославецком телевидении, начавшем вещание в мае 2012 года. Затем последовала карьера на областной “Нике ТВ”. Корреспондент, автор программы, ведущая новостей – это всё наша Олеся.
Лёгкая на подъём, с неуёмным здоровым любопытством, широким кругозором и ясным открытым взглядом на мир, красивая и спортивная, Олеся обладает необыкновенным обаянием и магнетизмом. А её размышления и переживания поражают силой и глубиной. И этот рассказ, без сомнения, никого не оставит равнодушным.
Елена Степина.
Возвращение туда, где меня еще не было
Полная темнота. Незнакомый город на Волге. Незнакомый парень на AUDI. В голове диалог. Воображаемые чужие голоса: «Куда?! Зачем?! А с кем? Как ОДНА? А вдруг?!?!?! Дорогу-то знаешь?». Я: «Эээ… Нуууу… Честно сказать, нет. Но я знаю цель, а путь сам проложится».
Борис с blablacar оказался не только не маньяк, но еще и ответственный парень. Наши маршруты разошлись, но он вызвал мне официальное такси и дождался, пока я в него сяду. Слова на прощание в десятку: «Я местный и поэтому ума не приложу, что ты забыла в этой деревне. Желаю найти то, что ты там так ищешь!»
Мухортово. Небольшая деревня вдали от областного центра – деревянные дома, яблони, поле, река неподалеку. Без 20 минут полночь. Дверь не открывают. Потом озаряет – это же Отчий дом, а значит я могу себе позволить войти без стука. На пороге вырастает Сергей Иваныч – директор центра. Узнаю его по фото в ВК. Молча поднимаемся на второй этаж. Все как во сне. Плечом к плечу на диванах сидят мужчины и женщины и разговаривают о чем-то важном и сокровенном. Обернулись, улыбнулись, после беседы подошли обниматься. Чужой голос в голове удивляется и язвит: «Встречают как родную, словно ждали её здесь. Да куда тебя несёт? У тебя что, не все дома?». Улыбаюсь: «Теперь все. В моем доме никогда не было меня самой, но теперь я пришла».
Неделей ранее
Где мое масло какао? А где мои любимые духи? Лежат, бедные, где-то среди книг, футболок и кастрюль. Обреченный взгляд на отряд пакетов у входной двери. Справа от меня – хозяйственная сумка с одеялом и подушками, слева – свернутый в рулон ковер. Седьмой переезд за четыре года. И я еще нигде не чувствую себя как дома. Ни одного квадратного метра личного пространства. Полный раздрай.
Двумя неделями ранее
«И на этом наш выпуск завершен, следите за новостями на сайте….» Из студии – на съемную квартиру. Оля куда-то ушла. Есть время побыть одной. Заявление о расторжении договора о съеме подписано. Новые стены и потолок еще не нашла. Но уже нет никакого смысла переставлять с места на место свои книги и статуэтки на полках, пора наводить порядок в сердце и в голове. Тем более кое-что уже тучу лет требует внимания, пока я притворяюсь, что всегда есть куда более важные дела.
Не помню, люблю, скорблю
Он не брал меня на руки, не целовал в макушку, не качал колыбель. Говорят, он любил меня и хотел видеть. Отца не стало, когда мне было два года. Убийство. Когда я сообразила, насколько велика потеря, официально горевать было поздно. Истек срок давности. Умом я себя ловко убедила, что у меня вообще никогда не было папы, а в сердце дверь не захлопнулась.
Мне 10. У родного дяди родилась дочь. Я помню, как он был счастлив, я помню, как сползала по стене. В голове отбойный молоток: «Безотцовщина».
Подруги говорят про своих отцов. У мужчин, которые мне нравятся, свои «девочки» – дочери, жены, бывшие жены, матери, сестры, подруги, возлюбленные, воспоминания о зазнобах, которые их когда-то бросили, на худой конец – путешествия или другие дела, которые они демонстративно ставят перед тобой в приоритет.
Христианство учит, что у нас у всех есть Бог Отец. Я жутко злилась. Он думал так, что если Христу было достаточно только Отца Небесного, то и со многими другими можно поступать так же? Только вот такого не обнимешь, не прижмешься к его щеке. Он не скажет, что для него ты – лучшая на свете, не даст за тебя в морду. Он должен быть живой, настоящий, реальный человек. Ты нужен мне живой, Владимир Григорьевич. На правах единственной дочери хочу знать: какого черта ты позволил себе умереть? Как ты мог оставить меня одну? Мне страшно, одиноко. Ты был так молод. Ты бы мог еще дышать, радоваться жизни. Тебя больше нет. Мне трудно, но я прощаю и отпускаю. Пусть тебе будет хорошо там, где ты сейчас есть.
*** Недостаток отцовской любви разрушает адекватное восприятие отношений между мужчиной и женщиной. Миллионы нас напарываются на одно и то же – неосознанно выбирают именно недоступных. Это страх потери и страх того, что если мужчина остается на постоянной основе, то от него нужно в любой момент ждать беды. Я на этих граблях уже не одну пару пуантов стерла. Иду на эксперимент. Родного отца не воскресить, но я найду людей и место, где меня полюбят как родную дочь. И залатаю эту рану.
Отчий Дом
– Всем доброе утро!
Сижу спиной к двери. Чья-то рука ложится на мое плечо. Может, Саши, может, Вани, Олега или Сергея Иваныча. В любом случае я обниму сегодня каждого и каждую в этом доме. Кот, и тебя, конечно, тоже! Этот процесс больше, чем просто ритуал. Намного больше. За два дня с плеч упал Эверест.
Дом. Семья. Безопасность. Доверие. Откровенность. Что ни человек – открытие. Самое большое – Евмений. Его публикации в интернете были созвучны мне настолько, что не приехать было невозможно. В жизни он оказался еще более поразителен. Полная противоположность большинству тех батюшек, общение с которыми, к несчастью, подпортили мое душевное здоровье. Здесь эмпатия, личный опыт, а не догмы, обмен информацией за гранью произнесенных слов. Он то говорит на серьезные темы, то зарядит анекдот. То перед тобой мудрец, то свой парень. Отец.
Но принимать отеческую любовь – это не только розы нюхать, но и порох. Раны открываются только так. А ты не сладко спишь под наркозом, а в совершенно трезвом состоянии смотришь, как из них фонтанирует годами подавленная боль. Транквилизатором выступает только полное принятие тебя, твое право быть спонтанным, быть собой. Лежишь на голом полу просто так, в игрушки играешь – никто и слова не скажет. Хоть на голове стой.
***
Один начинает, другие подхватывают. Танец, рассказ, ходы в игре. Все люди – это один человек, все ситуации – это одна ситуация. Откровения, в ответ на которые не закатывают глаза, а отвечают: «У меня точно то же самое» или «Интересно. А у меня вот так». Всё, что казалось грехом, ужасной ошибкой и недостатком, переосмысляется как норма. Все, что там происходит, надо просто проживать. А «ум» и «правила» оставить за бортом.
Без 20 минут отъезд. До остановки подвозит Сергей Иваныч. Автобус стреляет фарами. Самое время обняться на прощание.
– Не хочу уезжать. Здесь я так счастлива, здесь я любима и люблю, здесь я вспоминаю о том, что я – живая….
– Дорогу теперь знаешь.
Эпилог. Или начало?
На запрос мгновенные результаты. В моем вагоне все полки вокруг меня заняты мужчинами. Забросили, а потом на выходе сняли мой рюкзак, опустили мне поручень, чтобы я ночью не грохнулась, один мужчина заботливо поправил сползшее одеяло. Дома меня ждал подарок от отчима. Хозяин очередной моей съемной квартиры привез и собрал нам новую мебельную стенку. Парень, который проводил интернет, сначала был очень угрюмый, а потом стал очень вежлив и оказался очень дружелюбным молодым человеком. Общались, будто сто лет знакомы. Я отказалась от неподходящих моему новому состоянию «отношений». Базовая отеческая и братская любовь теперь всегда со мной.
Олеся Утятникова.