«Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои. Ни зашелохнёт, ни прогремит. Глядишь, и не знаешь, идёт или не идёт его величавая ширина, и чудится будто весь он вылит из стекла, и будто голубая зеркальная дорога, без меры в ширину, без конца в длину, реет и вьётся по зелёному миру. Любо тогда и жаркому солнцу оглядеться с вышины и погрузить лучи в холод стеклянных вод и прибрежным лесам ярко осветиться в водах…»
Кто из нас не учил это чудо от Николая Васильевича Гоголя из «Вечеров на хуторе близ Диканьки» в школе! Вот и у меня при недавнем посещении Лужи возникла подобная ассоциация, даже, вернувшись домой, перечитал классика, не надеясь на свою память. Нет, конечно, наша Лужа с Днепром и рядом не стояла, но Днепр-великан далече, а Лужа -вот она: и так же чудна при тихой погоде, и также плавно и вольно мчит воды свои через леса, которые отражаются в её водах, и солнце, пусть уже нежаркое, в воскресенье 26 октября голубило воду, местами уже покрытую пока ещё тонкой корочкой первого льда. И песни есть о Луже, и стихи, и легенды, и в городском гимне о ней не забыто. И про название нашей реки от старолитовского слова «рысь» я уже писал. Ну, а что калибром не вышла, так то не беда – мал золотник да дорог!
Траншея на подходе к реке.
По улице Герцена за каких-то десяток минут спускаюсь к броду на Курбанчике. Тропинку пересекает глубокая траншея. Нет, это не остаток инженерных сооружений хоть от нашей, хоть от супостата обороны Малоярославца. Это дань байкерским слётам и попыткам их организаторов преградить несанкционированный путь на место слёта. Подхожу к реке – одинокий парень с удочкой. Спрашиваю про улов. Отвечает, что улова нет, он бросает на спиннинг. А может он просто место не слишком удобное выбрал – брод, мелко здесь, зато без коряг с вероятностью зацепов…
Иду по тропинке вдоль берега в сторону монастыря. Здесь по ручьям лежат две трубы полуметрового диаметра. Вероятно, когда-то положили их не зря, но сейчас их выперло грунтом, и функцию стока воды без размыва берега, т.е. без образования оврагов, они выполняют номинально.
Говорили, что где-то тут в прежние времена была засолочная, когда соленья в бочках опускали в воду искусственного озера на зиму. Потом прорубали лёд, бочки доставали и на тебе помидорчики-огурчики-грибочки хоть с картошечкой, хоть под запотевшую рюмочку… Да просто пальчики оближешь!
Бетонные колодцы на берегу.
Нет уж того озера, но есть полузаросшее болото, соединённое с рекой узкой протокой, через которую аркой переброшен бетонный мосток, служивший, вероятно, одновременно и плотиной. Сейчас этот мосток расколот и забыт. А рядом десять полузасыпанных бетонных колодцев в два ряда, диаметром метра в полтора каждый. В них, вероятно, тоже что-то хранили, может, кто подскажет? Тут же на метр выпирает угол растащенного на кирпичи здания.
Полуразрушенная плотина-мосток.
Конечно, всё это – местная архаика, но, согласитесь, когда видишь заброшенное деяние рук человеческих, как-то грустно становится. От сделанного нами тоже может лишь что-то подобное остаться.
На обратном пути снова задержался у брода; на той стороне, где главный городской пляж, или, правильнее, главное место купания-загорания (ведь формально у Малоярославца нет пляжа, как и положено и уже привычно), обильно разбросаны отходы человеческой цивилизации, с этого берега тоже кучи. В этом году до них уже, скорее всего, руки не дойдут, часть мусора снесёт весенним половодьем, другая часть останется до весны для трудового воспитания местных молодых энтузиастов.
Кучи мусора как свидетельства цивилизации.
А Лужа всё-таки чУдна, а не чуднА!
Александр Исаченко.