Василий Егорович и Николай Петрович сидели у костра «на стоянке», варили уху из только что наловленной рыбы и ждали из бани своего товарища, чтобы затеять свой нехитрый пир. Они уже давно от души напарились после рыбалки, а Петр Михалыч все еще грел свои «старые кости». «Стоянкой» Василий Егорович называл базу отдыха на Угре, которой заведовал его давний армейский друг Сан Саныч. В октябре она обычно пустовала, поэтому Сан Саныч радушно приглашал на пару-тройку дней Василия Егоровича с друзьями: отдохнуть, рыбку половить… База состояла из нескольких довольно простенько сколоченных домиков, стола с навесом, кострища и скважины для воды. Но самое замечательное — здесь была банька. Настоящая, русская, с парной и вениками на любой вкус. Единственным неудобством для парильщика было то, что речка для ныряния находилась далековато. Пока до неё добежишь — замерзнешь. Поэтому для обливания мужчины накачали воды из скважины и в ведрах поставили её возле бани…

Друзья в ожидании своего товарища наслаждались бодрящим осенним воздухом. Стояла тишина, изредка нарушаемая всплеском хвоста щуки, которая плескалась в одном из поставленных в ряд ведер с водою. Рыбалка удалась на славу, рыбы на уху хватало. Поэтому не было необходимости лишать жизни такую красавицу. Петр Михалыч, когда ее поймал, обрадовался и тут же забормотал: «По щучьему велению, по моему хотению», — чем сильно рассмешил своих рыбачивших друзей:

— Ты что, Михалыч, в сказку попал?

— Да ну вас! — заважничал тот. — Это вы все мелочь ловите. А у меня во какая — килограмма на три будет!

Уха была почти готова. В рюкзаке Василия Егоровича томилась запотевшая поллитровка.

— Михалыч, уха простынет! Давай быстрее! — крикнул Николай Петрович, чтобы поторопить своего друга.

Петр Михалыч как будто ждал этого оклика. Дверь бани распахнулась, и он вылетел из нее как ошпаренный. Подбежав к ведрам с холодной водой, он с довольным кряканьем быстро опрокинул одно из них на себя. И тут же тишину леса огласил «рёв раненого медведя».

— Ты что, Михалыч? — всполошились друзья. — Что орешь-то?

Петр Михалыч не отвечал. Он только открывал и закрывал рот, как пойманная рыба, и по его телу пробегала мелкая дрожь. На его красном, разгоряченном теле тускло поблескивали чешуинки, а под ногами в траве билась щука. Оказывается, желая освежиться после парной, он схватил именно то ведро, где была рыбина. Когда щука прошуршала плавниками по его спине, от неожиданности Михалыч сильно испугался. Николай Петрович, поняв, в чем дело, засмеялся, а невозмутимый Василий Егорович глубокомысленно заметил:

— Ты, Михалыч, теперь точно как в сказке…

— Что? — не понял его дрожащий Михалыч.

— «В чешуе, как жар горя»! — продекламировал Василий Егорович.

От этой декламации Михалыч подпрыгнул на месте, упал на траву и стал кататься по земле, собирая на себя опавшие желтые листья. Потом вскочил и помчался опять в баню, приговаривая: «Вот щука, вот щука». Только звук «щ» поизносил с присвистом, что, вероятно, означало крайнюю степень возмущения.

— Батарейка «Энерджайзер», — оценил действия друга Николай Петрович. Василий Егорович с уважением посмотрел на него, сумевшего выговорить такое трудное слово, и, кивнув на бутылку, сказал:

— Давай доставай. Что ждать-то? Михалыч ещё долго с себя чешую оттирать будет.

Елена Степина.