В номере «Малоярославецкого края» за 21 октября была опубликована первая из серии статей под общим названием «Незамечаемая дата». Статья начиналась цитатой Г.К. Жукова, в которую вкралась техническая ошибка. В правильном варианте маршал сказал следующее: «При Сталине была одна история, при Хрущёве – другая, сейчас – третья. Кроме того, историографическая наука не может стоять на месте, она всё время развивается, появляются новые факты, происходит их осмысление и переоценка, — надо уловить дух времени, чтобы не отстать. С другой стороны, о многом ещё говорить преждевременно». Эти статьи как раз о том, о чём многие десятилетия на малоярославецкой земле считалось говорить преждевременно, но может к 70-летию Победы уже пора?
Начну с очередного уточнения. В этом же номере за 21 октября помещена заметка журналиста областной газеты «Весть» А. Калакина «Областной комитет «Победа» обсудил ход реконструкции мемориального комплекса «Ильинские рубежи», в конце которой дана справка: «…В боях на Ильинском боевом участке под Малоярославцем подольские курсанты… уничтожили около 5 тысяч немецких солдат и офицеров, подбили или вывели из строя около 100 танков, потеряв при этом около 2500 человек». Чтобы убедиться в неправоте автора статьи, откроем книгу мемуаров маршала артиллерии К.П. Казакова «Всегда с пехотой, всегда с танками» (1969 г.): «За время боёв на Ильинском боевом участке курсанты подольских училищ… уничтожили до пяти тысяч вражеских солдат и офицеров, подбили около ста танков. Ценой огромных усилий и немалых жертв они задержали противника на 10 суток».
Маршал не указал источника, из которого взяты эти цифры, а подсчёт потерь у наступающего противника (за которым остаётся поле боя и который имеет возможность считать потери танков и людей с обеих сторон), отступающими, как правило, весьма лукав. На определенные сомнения наводит и округлость немецких потерь: пять тысяч и сто. Более того, на Ильинском участке, кроме курсантов, сражалось и множество других войск: 312-я стрелковая дивизия, 17-я танковая бригада, отдельные артиллерийские полки, пулемётные батальоны, огнемётные роты и пр. Достаточно часто войска были просто перемешаны в горячке боя, и как в этом случае сепарировать немецкие потери, чтобы приписать их только курсантам, я не очень понимаю. Приведённая же цифра в 2500 погибших курсантов – это общие потери двух подольских училищ (хотя сама по себе она тоже бездоказательна, документального источника пока найти не удалось) и в составе «передового отряда», и в южной группе на Детчинском рубеже, и на Ильинском, и при оборонительных боях вплоть до Наро-Фоминска, а уж никак не потери только на Ильинском боевом участке (см. Д.Д. Панков «Подольских курсантов тревога зовёт», 2002 г.).
Идём дальше. Известно, что малоярославчане принимали массовое и активное участие в сооружении 37-го укрепрайона. По воспоминаниям члена военного совета МВО дивизионного комиссара К.Ф. Телегина («Не отдали Москвы», 1975 г.): «Военный совет Московского военного округа назначает военными комиссарами укрепрайонов секретарей Волоколамского, Можайского и Малоярославецкого райкомов партии. И если секретари первых двух райкомов с самого начала многое сделали для успешного завершения строительства, то секретарь Малоярославецкого райкома не сумел по-настоящему наладить политико-массовую работу среди строителей рубежа». Константин Фёдорович Телегин – ближайший соратник и друг самого Жукова всю войну. Когда на маршала в МГБ готовилось «дело», Телегина не только сняли, но ещё и арестовали по т.н. «трофейному делу». Позднее он был реабилитирован. Конечно, он мог и ошибаться, но удивляет то, что телегинская пощёчина руководству Малоярославецкого района почти за 40 лет так и осталась безответной. В главной книге по истории района «Земля моя – судьба моя» (2004 г.) можно прочитать, что наш земляк Герой Советского Союза С.Г. Буздалин служил в мифической 742-й гвардейской стрелковой дивизии, но ни слова нет о секретаре райкома, который возглавлял район в один из самых тяжёлых периодов в его истории. И даже фамилия его в анналах местной историографии не значится. Пришлось запрашивать Калужский архив. Оказалось, что 1-м секретарём Малоярославецкого райкома партии 9.01.41 г. был избран Денисов Михаил Фёдорович, член партии с 1930 года. Далее при некоторой настойчивости такому замалчиванию появилось и логическое объяснение. Дело в том, что местное руководство сбежало из города примерно за 8-10 дней до его фактической оккупации. После освобождения Малоярославца был суд, виновные понесли наказание. Но кто конкретно, как и в связи с чем был привлёчён к уголовной ответственности, как было реализовано наказание, была ли реабилитация? Последующая судьба малоярославецких руководителей почему-то никого не интересует. Не пора ли в этом плане обратиться к архивам НКВД-МГБ-КГБ-ФСБ, чтобы развеять туман? Впрочем, эта история достойна специальной большой статьи.
Следующее. Вся местная историография, повествуя о подольских курсантах и боях на Ильинских (значительно реже — Детчинских) рубежах, утверждая их вклад в задержку движения гитлеровцев к Москве, почему-то обходит стороной Малоярославец. Столица – это архиважно, но у малоярославчан есть в этом свой, пусть и более мелкий, интерес. Так вот, подольские курсанты воевали на территории Юхновского, Медынского, Детчинского, Малоярославецкого, Боровского, Наро-Фоминского районов, вероятно, ещё и Жуковского, но не участвовали в обороне Малоярославца.
Вот как описывает действия защитников города Д.Д. Панков, главный биограф курсантов («Подольских курсантов тревога зовёт», 2002 г.): «Между тем, 18 октября, утром, помощник начальника штаба 53-й стрелковой дивизии В.Г. Селезнёв получил приказ проверить оборону западной окраины Малоярославца. Выйдя за город, он увидел, как на возвышенности окапываются бойцы 475-го стрелкового полка (53 стрелковой дивизии – А.И.). Даже неопытному в военном отношении человеку становилось ясно, что для обороны Малоярославца сил было явно недостаточно. Спустя несколько часов первый вражеский танк прошёл по шоссе на уровне наблюдательного пункта дивизии.
Для борьбы с танками в самом городе стояли на прямую наводку две пушки 64-го гаубичного артполка (входил в состав 53-й стрелковой дивизии – А.И.). Расчётом одной командовал П.У. Малахов, другой — младший лейтенант Гречишников. Им удалось уничтожить три танка. Последние шесть снарядов артиллеристы выпустили по пехоте. Обнаружив на пути своего продвижения пушки, гитлеровцы открыли прицельный огонь и вывели их из строя.
Одновременно из личного состава 475-го полка были созданы истребительные группы, вооружённые противотанковыми гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Командир полка майор Яченок лично руководил боем по отражению танков, прорвавшихся в Малоярославец.
С вестью, что немцы заняли западную окраину города, на командный пункт полковника А.Ф.Наумова (командир 312-й, затем 53-й стрелковых дивизий) прибыл начальник оперативного отдела армии комбриг С.И. Любарский.
— Через несколько часов вы окажетесь в изоляции, — сказал он. – Путь к Протве пока свободен. От деревни Оболенское до Высокиничей здесь проходит оборона 17-й стрелковой дивизии, а в деревне Недельное – 2-го Люберецкого полка. Вместе с ними займёте восточный берег Протвы».
А что же малоярославчане накануне немецкой оккупации города? Председатель Совета ветеранов Великой Отечественной войны, тружеников тыла, вооружённых сил и правоохранительных органов Н.И. Лобзов вспоминает («Война жестокая и справедливая», 2000 г.): «Все уже знали, что город, наверное, будет сдан немцам. Спешно шла эвакуация на восток страны… По каким-то делам я зашёл в помещение райкома партии, располагавшегося тогда там, где сегодня находится городская администрация. Картина моим глазам в этом строгом учреждении предстала удручающая. Все окна и двери настежь, сейфы раскрыты, ветер гоняет по полу множество каких-то бумаг. Валяются брошенные противогазы. Народу – никого. Из Госбанка, находившегося на первом этаже сегодняшнего здания районной администрации, военные выносили и грузили в машину мешки с деньгами. В районе железнодорожной станции прозвучал сильный взрыв, к небу поднялся столб густого пахучего дыма – это уничтожили водонапорную башню и подожгли пакгауз с зерном, чтоб не досталось немцам. По городу, ставшему вдруг неуправляемым, пронеслось – открыли магазины и базы для всех желающих – идите, берите бесплатно всё, что захочется. Моментально возник ажиотаж, в разгар которого немецкие самолёты налетели на центр города. От сброшенных бомб тогда погибло много мирных жителей… братская могила была выкопана в сквере, напротив сегодняшнего магазина «Радуга», там, где сейчас вход в этот сквер…
Наша семья вместе со многими другими собиралась выехать в эвакуацию, но обстоятельства сложились так, что сделать мы этого не сумели. И всё-таки оставаться в Малоярославце было рискованно. Отец числился в городском активе, был председателем уличного комитета, а мы уже были наслышаны, как фашисты поступают с такими. Поэтому перед приходом немцев мы ушли к родственникам в деревню Барденево…
Обязательным требованием (немцев – А.И.) было не появляться на улице в тёмное время суток. А так – особых ограничений по передвижению не вводилось. Из Барденева в Малоярославец и обратно тоже можно было ходить свободно».
О том, что многие жители накануне оккупации покинули город, подавшись по окрестным деревням и селам, а потом уже при немцах вернулись, есть и другие свидетельства.
После освобождения Малоярославца горожане и командиры частей Красной армии составили акт, в котором был зафиксирован урон, нанесённый городу. В акте отмечалось: «Фашисты сожгли и взорвали минами: среднюю, две начальных и колхозную школы, детский сад и детские ясли, родильный дом, завод и клуб завода «Красный металлист», здание «Новопромысловой артели» (обозостроение), городскую амбулаторию, ветеринарную больницу, городскую библиотеку, молочный пункт, железнодорожную станцию, депо, водокачку, эстакады, железнодорожный приёмный покой, пакгаузы, три резервуара водяного питания, здание военкомата и многое другое. Город разрушен самое меньшее на одну треть. Фашистские грабители и разрушители уничтожили бы наш город совсем, но им помешала наша Красная Армия».
Этот акт многократно цитировался в местной и калужской историографии, однако получается, что, если быть точным, он фиксирует разрушения города вообще, так как водокачка была взорвана, а пакгаузы сожжены нашими при отступлении ещё в октябре 1941 года. Железнодорожная станция и депо не взрывались, а были разрушены в результате налётов немецкой и нашей авиации, а также в ходе боёв при освобождении Малоярославца. Памятники на братских могилах русских воинов, погибших в 1812 году в сражении с армией Наполеона, уцелели.
Последнее символично и, скорее всего, неслучайно. Как известно, фельдмаршал М.И. Кутузов скончался в 1813 г. в немецком городке Бунцлау. Дом, в котором он провёл последние дни, по распоряжению короля Пруссии Фридриха Вильгельма III, был превращён в музей полководца – освободителя Пруссии от наполеоновской оккупации, а в центре города в 1815 г. был воздвигнут памятник Кутузову. Когда наши войска весной 1945 г. вошли в Бунцлау, оказалось, что, несмотря на самую кровопролитную войну в истории человечества, памятник и дом-музей целы, но исчез ряд музейных экспонатов. Сейчас это польский город Болеславец в Силезии. 28 апреля 1945 года в день смерти фельдмаршала музей снова был открыт. После вывода советских войск в 1989-1991 г.г. неоднократно совершались акты вандализма по отношению к музею и советским воинским захоронениям в Болеславце, поэтому было принято решение о вывозе музейных экспонатов на родину полководца в Санкт-Петербург. Не правда ли, в свете нынешних украинских событий есть над чем задуматься?
По факту сдачи Малоярославца врагу было назначено специальное расследование. О его итогах и продолжение о том, о чём долгое время говорить считалось «преждевременно» — в следующей статье.
Александр Исаченко.
Фото автора.
Р.S. Автор не ставит своей задачей какие-то разоблачения и не претендует на истину в конечной инстанции. Представляется, что к разговору о Малоярославце периода Великой Отечественной войны должны подключиться и профессиональные музейные работники, и краеведы-любители. Нашему городу и его жителям нужна специальная книга о том времени. Она должна быть не в ярко-подарочном дорогом варианте, а простой и доступной по цене массовому читателю. А материалов для этой книги уже сейчас больше, чем достаточно.
И ещё. На недавно отремонтированном памятнике в Ильинском читаем: «Подвигу курсантов подольских пехотного и артиллерийского училищ посвящается». Насколько корректна именно такая надпись при том, что вместе с курсантами и не хуже курсантов на этом рубеже сражалось много других, забытых в этой надписи войск? Почему большое общее дело приписано только курсантам, не пора ли исправить это недоразумение?